(1)Жил в городе Верном художник, Николай Гаврилович Хлудов. (2)Судьба послала ему при редком долголетии ещё и завидную плодовитость. (3)Добрая сотня картин и этюдов до сих пор хранится в запасниках Центрального музея. (4)Картинная галерея взять их отказалась. (5)«Что за художник? – сказали искусствоведы. – (6)Ни стиля, ни цвета, ни настроения. (7)Просто бродил человек по степи, да и заносил в свой альбом всё, что ему попадалось на глаза».
(8)Однажды мне предложили написать о нём небольшую популярную статейку для журнала. (9)Я ухватился за это предложение, перерыл все музейные архивы, собрал целую папку фотографий, а потом написал с великим трудом с десяток мучительно вялых страниц и бросил всё. (10)Ничего не получилось. (11)Не нашлось ни слов, ни образов.
(12)В редакции меня отругали, а статью через год написал другой, уже «настоящий» искусствовед. (13)Вот что он написал о мастерстве художника.
(14)«Единственное влияние, которое испытал Хлудов, – это влияние верещагинского натурализма. (15)Хлудов достигал временами значительных результатов, соединяя скупую, выдержанную гамму с чётким рисунком».
(16)Вот и всё. (17)Десяток раскрашенных фотографий, этнографические документы. (18)Этим исчерпана жизнь художника.
(19)Я не хочу осуждать этого искусствоведа, он, вероятно, в чём-то прав, но прав и я, когда говорю, что он ничегошеньки не понял в Хлудове. (20)И та моя давняя статья об этом художнике не удалась мне, конечно, только потому, что я тоже пытался что-то анализировать и обобщать, а о Хлудове надо разговаривать. (21)И начинать статью о нём надо со слов «я люблю». (22)Это очень точные слова, и они сразу ставят всё на своё место.
(23)Так вот – я люблю…
(24)Я люблю Хлудова за свежесть, за радость, за полноту жизни, за красоту событий, которые он увидел и перенёс на холст.
(25)Я люблю его за солнце, которое так и бьёт на меня со всех его картин. (26)Или яснее и проще: я люблю и понимаю его так, как дети любят и понимают чудесные поздравительные открытки, блестящие переводные картинки, детские книги с яркими лакированными обложками. (27)Всё в них чудесно, всё горит: и солнце над морем, и наливные яблочки на серебряном блюдечке, и тёмные леса, и голубейшее небо, и луга нежно-лягушачьего цвета, и роскошные лилии в синем, как небо, пруду.
(28)Хлудов не боялся рисовать такими ясными красками. (29)Именно красками, а не тонами – тонов у него нет, как и нет у него иных настроений, кроме радости и любования жизнью. (30)Он заставлял луга пестреть цветами, коней подыматься на дыбы, мужчин гордо подбочениваться, красавиц распускать волосы. (31)Он не признавал ненастье и серое небо. (32)Всё, что он видел, он видел либо при свете солнца, либо при полной луне. (33)Но тут ему уже не было соперников. (34)Ведь он рисовал не только степи и горы, но и ту степень изумления и восторга, которые ощущает каждый, кто первый раз попадает в этот необычайный мир. (35)И именно поэтому каждое его полотно ликует и смеётся от радости. (36)Он жил только настоящим, интересовался только сегодняшним, проходящим, живым.
(По Ю.О. Домбровскому) *
* Домбровский Юрий Осипович (1909–1978) – русский советский поэт, прозаик, литературный критик. Вершиной творчества писателя стал роман «Факультет ненужных вещей», который он создавал более 10 лет.
ЕЩЁ сочинения о настоящем искусстве читайте
ЗДЕСЬ
ВСЕ сочинения по текстам из ОБЗ находятся
ТУТ